ДЕТИ КОНСТАНТИНА ФЁДОРОВИЧА БАБУРИНА: ВЛАДИМИР

Материал с сайта Irina Bagdasarova



Владимир – младший, родился в 1872 году, вместе с братьями обучался в Костромском реальном училище. Из ответа Костромского архива понятно, что Владимир был самым успешным и устойчивым из братьев: единственный закончил полный курс училища и дополнительный класс, в 1891 году по окончании училища сразу же поступил в Лесной институт в Санкт-Петербурге. В РГИА (в Питере) удалось найти его личное дело от момента окончания института до 1912 года.

Такие предметы изучали в то время в лесном институте: богословие, ботаника, дендрология, зоология, минералогия и геогнозия, химия, почвоведение, физика, метеорология, математика, геодезия, политэкономия, статистика, общее законоведение, полицейское право, лесные и межевые законы, лесоводство, лесная таксация и оценка лесов, лесоустройство, лесное инженерное искусство, лесная технология и немецкий язык. Прониклась уважением!

Владимир закончил институт с единственной тройкой по полицейскому праву, был удостоен звания ученого лесовода второго разряда, за получаемую во время обучения стипендию написал расписку, что обязуется отработать в Министерстве Земледелия и Гос. Имуществ 4 года и 4 с половиной месяца. Подал прошение о назначении его помощником лесничего в одну из южных губерний, и в 1896 году вместе со своим земляком Григорием Буем был направлен в распоряжение Тифлисского управления. Распределился в Закатальский округ с жалованием 400 рублей в год, в 1897 стал помощником Ахалцихского лесничего 1 разряда. Наверное, к этому времени относятся фотографии старинных крепостей Ахалцихского уезда.

До середины 1898 года Владимир Константинович получил чин губернского секретаря, перевелся в Сигнахское лесничество, но по должности оставался помощником лесничего. Видимо, его это очень задевало, и он написал рапорт:

«…Более половины моих товарищей по Лесному институту (выпуска 1895 года), поступивших на казенную лесную службу, получили уже лесничества, почти все остальные назначены преподавателями низших лесных школ, я же, прослужив 2,5 года, остаюсь помощником лесничего, хотя в текущем году было несколько вакантных лесничеств в Тифлисской губернии. Полагая, что препятствием к назначению моему на должность служит мнение моего начальства о моей малоуспешной службе как помощника лесничего, покорнейше прошу Ваше Высокородие указать мне на промахи в моей деятельности, чтобы я мог их исправить и тем добиться повышения.

При сем имею честь представить Вашему Высокородию краткий список моих товарищей, получивших лесничества; – список этот неполон, так как в него вошли лишь лица, лично со мною знакомые».

Рапорт возымел действие: летом 1898 года Владимир Бабурин был назначен лесничим Ахалкалакского лесничества, на место лесничего, титулярного советника Хан Агова, который перешел на частную лесную службу. Фото этого Хан Агова было в бабушкином кавказском альбоме.

До 1901 года Владимир Константинович служит в Тифлисской губернии. Ему регулярно назначаются постоянные прибавки к жалованию и очередные чины (получил коллежского секретаря в 1900). Жалование и постоянные прибавки к нему позволяют даже ездить за границу в отпуск (правда, не выяснила, куда).

С лета 1901 года начинается годовая переписка по назначению Владимира Бабурина в Вологодскую губернию. В 1902 году выходит приказ по корпусу лесничих о назначении его младшим лесным ревизором Вологодской губернии, с заведыванием вновь образованным Брусенским лесничеством, с сохранением всех прибавок к жалованию и с новыми прибавками. По правилам лесным ревизором можно было статФь только после прохождения должности лесного таксатора, но начальству, похоже, было очень надо иметь Владимира в Вологде, и об этом просто забыли. Летом 1902 года Владимир отправляет в Вологду семью и вещи (по анкетам сам он холост, семья скорее всего – это его мать Вера Константиновна и сестры Мария и Екатерина). Сам он еще почти полгода не может уехать, так как ждет назначенного на его место лесничего Гойжевского. Гойжевский тоже не едет потому, что ждет своего сменщика. Владимир пишет рапорты и прошения, ему дают титулярного советника и очередную прибавку (наверное, чтобы еще потерпел). И только зимой 1902 года Владимир Константинович перебирается в Вологду. А уже в марте 1903 года от него идет крайне безграмотная телеграмма (понятно, что он ее только диктовал, но я ее приведу в подлиннике):

«Пакорнейше прашу Ваше Превазхадительство не отказат перевести меня на одну из открывшихся вакансий ревизора Смаленского Управления Дорогобуж или Велиж предпачтительно Дорогобуж так как прослужыв сем лет на юге я особенно моя семья все время хварает Вологодской губернии. Начальник Смаленского управления изъявил согласие на мой перевод. Лесной ревизор Бабурин».

Но, видимо, в Вологодской губернии не так просто было кого-то заставить работать, и отпускать нашего Владимира Константиновича никто не собирался. Тут же вспомнили, что он не проходил должность лесного таксатора, и на этом основании ему отказывали все губернии, куда он обращался. На всякий случай ему продолжали постоянно увеличивать жалование и дали титулярного советника, затем коллежского ассесора. Но максимум, чего удалось добиться Владимиру, был месячный отпуск летом 1904 года. К этому времени Владимиру уже не до служебной лестницы: он пишет заявления в разные губернии на должность простого лесничего. Ему продолжают упорно отказывать, хотя вышестоящее начальство в лице некоего Павловского постоянно просит за Бабурина. В 1908 году к его хозяйству в виде Брусенского лесничества добавляют вновь образованное Нюксенское. В 1909 Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 29 марта младший лесной ревизор Вологодской губернии Владимир Бабурин Всемилостивейше награжден за отлично-усердную службу орденом св.Станислава 3 степени. Но, похоже, все это уже не может остановить Владимира Константиновича. Он берет третий в жизни отпуск и впервые продлевает его, после отпуска пишет докладную записку:

«Не имея возможности по расстроенному здоровью продолжать службу в Вологодской губернии, покорнейше прошу Ваше Превосходительство не отказать перевести меня на должность лесничего в Гагринское лесничество Черноморской губернии».

В Вологодской области семья жила в Брусенцах. Как было заведено, к Владимиру Константиновичу на лето приезжал брат, мой прадед Сергей Константинович с семьей. От этого времени не сохранились фотографии, но остались воспоминания в дневнике бабушки (Анны Сергеевны):

«Окончив 3 класса, а Вера 4, мы уехали с ней к бабушке в гости, в Вологодскую губернию. Летом к нам приехали тети и увезли нас. Как хорошо было жить у них. Они такие все добрые, и бабушка, и тетя Маша, и тетя Катя, и дядя Воля. Сколько удовольствий они делали для нас! Дядя Воля сделал нам зимой гору на высоких столбах. Перед горой была устроена площадка для катания на коньках. В этом селе, Брусенцах, напротив дома находилось училище. И вот после занятий часа в 2 все девчонки и мальчишки бежали к нам на гору кататься. А так как саней не было, они катались прямо на полушубках. Нам было весело. Я и Вера занимались обыкновенно у тети Кати с 10 часов до 1 часу. Потом обедали, а потом шли гулять по селу иногда с тетей Катей. Потом учили уроки часов до 8, а после наступало самое любимое для меня время. Я, Вера, тетя Катя садились плести кружево, бабушка раскладывала пасьянс, дядя Воля занимался своими делами, он писал или чертил что-нибудь, а иногда и переплетал книги вместе с бабушкой, а тетя Маша читала вслух какую-нибудь книжку, чаще всего Жюль Верна. Господи, как счастливо, тихо и хорошо шла тогда наша жизнь! У дяди была лошадь, мы часто ездили на почту за 8 верст. Вообще у бабушки было полное хозяйство. 2 коровы, гуси, утки, курицы. Дяде подарила одна знакомая собаку. Ее назвали Абрек. Это был сеттер, очень красивый: черная волнистая шерсть, длинные уши и хвост с бахромой. А какая была умная! Понимала и по-немецки. Если дядя скажет, когда девочкам не хочется учить уроки, что они делают? Он начинал со свистом позевывать. Да много таких штук знал».

И наконец в 1910 году Владимир Константинович с семьей уезжает из северной Вологодской губернии в теплые Гагры, Гагринским лесничим 1 разряда. Назначение происходит почему-то с разрешения принца Александра Петровича Ольденбургского, который захотел поменять своего лесничего (некоего Рудакова) на другого. Скорее всего с товарищем Рудаковым случилась какая-то неприятная история с незаконной порубкой леса. И хоть переводится Владимир Константинович в простые лесничие, тем не менее получает надворного советника. Интересна роспись его доходов (в рублях в год):

жалование 800
стол. 400
кварт. 180
разъезд 600
канцелярия 250
позем. 75
постоянная прибавка 450.

Прогонные деньги от одного места службы к другому оплачивались отдельно, каждый раз рассчитываются. Последний переезд выглядел так:

по Вологодской губернии 493,32 версты
по Черноморской губернии 116,56 верст
(это расстояние от Тотьмы через Екатеринодар)
Причитается прогонных денег на 6 лошадей 376,65 по следующему числу верст:
по железной дороге 1036,5
по почтовому тракту 210,25
по проселку –
морем 222,25
Всего 2469 версты.

По семейной традиции семья Сергея Константиновича летом приезжала в Гагры. В дневнике бабушки Ани остались восторженные описания этой поездки:

Летом мы все уехали гостить на Кавказ к бабушке и к дяде Воле. Мы ехали туда через всю Россию до [Чернигова/Чарнувска], а потом по железной дороге до Новороссийска, степью, потом от Новороссийска до Гагр морем. Меня поразило море, как оно может быстро менять окраску. Только что было темно-синее, вдруг становится светло-голубым, зеленоватым или даже розовым. В Гаграх на пристани нас встретили тетя Маша и тетя Катя. Так как пароход не пристает на пристани, а останавливается на некотором расстоянии, то за пассажирами выезжают фелюги. Дядя Воля приехал за нами на фелюге. Здесь у меня выходит бледно и неинтересно, но каждый может себе представить мое состояние. Ведь я была на Кавказе. Видела его воочию не по книгам, а сама. Нет, я даже и теперь как-то не верю! Если я сейчас закрою глаза, то ясно, ясно представлю себе все Гагры. Вот пристань, от нее заворотишь немного влево, тут небольшая аллейка, а рядом лавочка с фруктами, где торгует перс. Я у него всегда покупала персики. И как ни пройду мимо его лавки, он мне всегда улыбался. Дальше идут ворота. Там крепость была раньше, во время Кавказской войны. А там сделаешь несколько шагов вправо, там и дом бабушки, они жили в [Затоне]. Незаметно прошли 2 месяца. Мы ходили гулять в горы и на Адлерское шоссе. В парке каждый день была музыка, и мы туда ходили вместе с тетей Катей и знакомыми учительницами. Я познакомилась с девочкой Марусей Яроцкой и Ксеней, ходила к ней играть. Купались мы там в море каждый день и даже 2 раза: утром в 11 часов и вечером часов в 5-6. Я первый раз каталась на автомобиле. Какое-то странное чувство испытывала я, когда автомобиль двинулся, какое-то жуткое и вместе с тем приятное. Первый раз мы ездили за 26 верст до (непонятно), где жил знакомый нам таксатор. Это был совсем еще молодой человек лет 24-26, красивый. У него была чахотка. Он знал, что ему очень недолго придется жить. Наверное, как ужасно это чувство. Знать, что скоро умрет, а ему так хотелось жить. И действительно, он прожил очень недолго, меньше года. Когда мы уже приехали в Макарьев, мы получили от бабушки письмо, где она говорила, что Сергей Михайлович умер. Я даже представить себе не могла, что он умер. Когда знаешь человека и видишь его потом бывает страшно услышать о его смерти... Итак, мы ездили в З., а другой раз дня через 2 в Сочи, за 68 верст. Когда мы возвращались домой, то случилось маленькое несчастье: шины на колесах лопнули, но все-таки мы благополучно добрались домой.

Да, чуть не забыла, уже приближалось к отъезду и позабыла сообщить, как мы ездили на Н.-Афон. Долго мы не решались ехать туда, боясь моря, но наконец выбрали день и поехали. Море было спокойно. Через несколько часов мы уже были в Афоне. Путешественников туда было очень, очень порядочно. Заняв 2 комнаты в монастыре (нас было 9 человек), мы отправились гулять. Сначала мы осмотрели сады и пруд(ы), которых там очень много, так что даже сыро, особенно вечером. В монастыре к водопаду искусственному вела Кипарисовая аллея. На другой день мы отправились на Иверскую. В этот день мы хотели отправиться домой. Но только что поднялись на самую высокую башню, как увидели пароход, который приставал к Афону. Пришлось остаться. Осмотрев все развалины (бывшие крепости, построенные Трояном) и побывав в часовне, где за окном находились человеческие кости с надписью: “Любовью просим вас, посмотрите вы на нас. Мы были как вы, и вы будете как мы”. С Афона нам пришлось уехать только через 2 дня. Так он надоел! Захотелось в Гагры! Мы осмотрели еще некоторые места: “Ласточкино гнездо” и другие, ходили в пещеру св. Симона и др. Но и с Гаграми вскоре пришлось распроститься, и может быть, навсегда. 17 августа вечером я, Вера и тетя Катя уехали. Не буду описывать того тоскливого чувства, когда Гагры скрылись.

Служба в Гаграх закончилась очень быстро – известно, что уже в 1913 году семья Владимира Константиновича перебралась в Плетеный Ташлык на Украине. Что произошло в Гаграх – пока не знаю: тот же принц Ольденбургский, который сперва требовал к себе Бабурина, в конце 1912 года так же нервно требовал его убрать. Павловский защищал своего работника: "замены Бабурину в Гаграх нет". Более того, сперва к заведыванию Гагринским лесничеством прибавляется Гудаутское. Но сам Владимир Константинович уже рассылает прошения в губернии европейской России. В 1912 Павловскому удается организовать перевод в Херсонскую губернию. Дальше, к сожалению, личное дело заканчивается. И на последнем формулярном списке (1912) семейное положение – холост.



ДЕТИ КОНСТАНТИНА ФЁДОРОВИЧА БАБУРИНА: ВЛАДИМИР (окончание)